УЗБЕК (самоназвание), сарты (устаревшее русское название), народ в Узбекистане (численность 14 145 тыс. человек). Живут также в Таджикистане (1198 тыс. человек), Казахстане (332 тыс. человек), Киргизии (550 тыс. человек), Туркмении (317 тыс. человек), России (127 тыс. человек). В Афганистане 1,78 млн., в Китае 15 тыс. человек.
Говорят на узбекском языке тюркской группы алтайской семьи. Наречия: карлукское (или карлукско-чигиле-уйгурско>е), кыпчакское, огузское и многочисленные переходные говоры и диалекты. Распространены также русский и таджикский языки. Письменность на основе русской графики. Верующие узбеки – мусульмане-сунниты.

Этногенез узбеков протекал в Среднеазиатском междуречье и сопредельных районах. В формировании узбеков принимали участие древние народы Средней Азии, говорившие на восточноиранских языках – согдийцы, бактрийцы, хорезмийцы, ферганцы, сако-массагетские племена. Тюркоязычные племена стали проникать в Среднеазиатское междуречье около рубежа нашей эры, в связи с продвижениями кочевых племён Северо-Восточной и Центральной Азии. Со времени вхождения Средней Азии в состав Тюркского каганата (6 век) численность тюркоязычного населения стала возрастать. В последующие века основным этнокультурным процессом было сближение и частичное слияние ираноязычного и тюркоязычного населения. Процесс формирования этноса, впоследствии ставшего именоваться узбеки, особенно активизировался в 11-12 веках, когда Средняя Азия была завоёвана объединением тюркских племён, возглавляемых династией Караханидов. Новая волна тюркских, а также монгольских племён влилась в состав населения Средней Азии после монгольского завоевания 13 века. Завершение формирования этноса связано со временем правления Тимура и первых Тимуридов (2-я половина 14-15 век). Этноним узбеки утвердился значительно позднее, после ассимиляции в её среде дештикыпчакских узбеков (название кочевников Золотой Орды со времён хана Узбека, 14 век), пришедших в конце 15-16 веке во главе с Шейбани-ханом из степей Казахстана.

К началу 20 века в составе узбеков выделялись три большие субэтнические группы: сарты – древнее оседлое население оазисов; тюрки – сохранявшие полукочевой быт потомки домонгольских тюркских племён Среднеазиатского междуречья, смешавшиеся со средневековыми огузами и тюрко-монгольскими племенами, пришедшими в составе войск Чингисхана; узбеки – потомки дештикыпчакских племён, переход которых к оседлости завершился лишь к началу 20 века.

Первая группа численно преобладала, населяя большинство городов и крупных селений. Вторая группа по численности значительно уступала двум другим. После присоединения среднеазиатских ханств к России в 19 веке процесс национальной консолидации узбеков значительно усилился. В 1924 образовалась Узбекская ССР, с 1991 – Республика Узбекистан.

Традиционными занятиями узбеков в оазисах были многоотраслевое ирригационное земледелие, ремёсла и торговля. В земледелии достигшая высокого уровня агротехника сочеталась с примитивными орудиями (омач, кетмень и др.) и архаической ирригацией. Возделывали главным образом зерновые (пшеница, ячмень, рис, сорго, кукуруза, просо), зернобобовые (маш, лобия, горох, чечевица), овощные (морковь, редька, репа, свёкла, редис, лук, перец красный, кориандр и др.), бахчевые (дыня, арбуз, тыква пищевая и посудная), масличные (кунжут, лён, сафлор), садовые (абрикос, персик, инжир, айва, груша, яблоня, гранат, виноград, тут, грецкий орех и др.), кормовые (люцерна), технические (хлопчатник). Абрикос, виноград, тут, дыня наряду с зерновыми и зернобобовыми имели большое значение в питании населения. Их употребляли как в свежем, так и в сушёном и вяленом виде. Эти продукты находили широкий сбыт на местных рынках, особенно у полукочевого населения. Курага и изюм экспортировались в Россию и Сибирь. Товарной культурой в ещё большей степени был хлопчатник. Товарной отраслью было и шелководство, которым занимались в основном женщины. Земледельческие работы выполняли преимущественно мужчины. Женщины участвовали в сборе хлопка, сборе и переработке фруктов, винограда и тутовых ягод, а также дынь. В предгорьях и степях на землях нерегулярного орошения и неполивных возделывали пшеницу, ячмень, просо, кунжут, лён, бахчевые, а также люцерну. Богарная пшеница, славившаяся своими вкусовыми качествами, находила широкий сбыт в городах.

Скотоводство в оазисах из-за недостатка корма имело лишь потребительское значение; здесь держали (главным образом на стойловом содержании) рабочий и транспортный скот (волов, лошадей, ослов), минимум молочного (одну-две коровы на большую семью) и мясного (откармливали несколько голов курдючных баранов). В Бухарском и Каршинском оазисах богатые люди, нанимая чабанов, разводили на отгонных пастбищах в степи каракульских овец, шкурки новорождённых ягнят которых шли на вывоз. Скотопромышленники, как и крупные торговцы, были в основном из среды оседлого населения – узбеков и таджиков. В предгорной и особенно в степной зонах у полукочевых узбеков скотоводство было одним из основных занятий. Овцеводство и отчасти коневодство имели товарное направление. Коз, крупный рогатый скот, местами и верблюдов разводили главным образом для собственных нужд. Верблюды использовались и для купеческих караванов. Выпас скота был мужским делом, а женским – ведение молочного хозяйства (заготовка масла и сыра), обработка шерсти и шкур и изготовление различных изделий из них (кошмы, ковры, паласы, торбы, перемётные сумы, скатерти, попоны и др.).

В городах и крупных торгово-ремесленных селениях были представлены разнообразные виды ремесла (кузнечное, ткацкое, гончарное, ювелирное, кожевенное, мыловаренное, кондитерское, хлебопекарное и др.), а в небольших селениях лишь отдельные виды. В семьях ремесленников женщины помогали мужьям, выполняя отдельные операции, подготовляя полуфабрикаты. Были распространены и женские промыслы (прядение, шитьё одежды, вышивание, ковроткачество и др.).

С 1960-х годов результаты реорганизации сельского хозяйства были противоречивыми. Механизация и химизация земледелия, введение новых сортов и новой агротехники, хотя и повысили производительность труда и урожайность, но привели к утрате многих достижений веками разработанной народом агротехники и селекции. Монокультура хлопчатника в земледелии орошаемой зоны отрицательно сказалась на других культурах и на содержании скота, что привело к резкому ухудшению питания населения.

Строительство крупных водохранилищ в Голодной степи, Центральной Фергане, Каршинской и Шерабадской степях позволило расширить площади посевов хлопчатника, но вместе с тем имело тяжкие последствия: оно ускорило гибель Арала, уменьшило площадь пастбищ для выпаса овец, вынудило для освоения новых земель переселить горцев в знойные степи. Адаптация их к новым условиям протекала тяжело. Переселение горцев повлекло за собой и утрату их традиционной культуры, их хозяйственных навыков. Подобно тому как монокультура хлопчатника отрицательно сказалась на других отраслях земледелия, так примат каракулеводства (ради экспорта смушек) в овцеводстве привёл к утрате или порче ценных мясо-сальных пород овец (гиссарской, джайдари), выведенных трудом многих поколений узбекских овцеводов, а также резко ухудшил уровень жизни населения.

На формирование особенностей быта узбеков оказали глубокое воздействие общинные традиции – выработанные веками навыки организации коллективных работ, твёрдые правила земле- и водопользования. В городах и крупных торгово-ремесленных селениях сложились квартальные общины и объединения ремесленников по профессиям. Члены общины были связаны между собой не только соседством, но и родственными узами. У полукочевых узбеков, сохранявших родо-племенное деление, община внешне имела форму родовой. Однако как соседской, так и «родовой» общине было свойственно глубокое социальное расслоение. Устойчивости общинных традиций способствовала неразделённая семья, когда, стремясь не дробить землю и скот, сыновей после женитьбы не выделяли. Чтобы избежать расходов на калым и приданое, практиковались кузенные браки и притом ранние. Отношения в семье зиждились на подчинении младших старшим, на авторитете главы семьи (обычно отца) и его жены. Были характерны бесправие и затворничество женщин, особенно среди оседлых узбеков. Однако в урегулировании внутренней жизни семьи и квартальной общины, особенно в проведении обрядов жизненного цикла, отдельные женщины (жена, вдова главы семьи или духовного лица, или женщина, выделяющаяся особыми способностями) играли видную роль и пользовались авторитетом.

Господствующей формой современной семьи является малая семья, состоящая из родителей и детей. Однако сыновья после женитьбы стремятся поселиться вблизи отцовского дома, чтобы постоянно помогать друг другу и родителям, с которыми остаётся обычно младший сын. Хорошо налаженные широкие родственные связи каждая семья по-прежнему считает своим

достоянием и поэтому уделяет большое внимание воспитанию родственных чувств у детей. Сохраняется и традиция жить в тесном общении по месту жительства, вне зависимости от родства [кишлак, в крупных селениях и городах – квартал (махалля)]. Эта традиция превратилась в одну из черт национальной культуры узбеков, их характера и психологии. Поэтому в каждой семье придаётся большое значение общественному мнению.

В жилищном строительстве используются, особенно в сёлах, черты традиционного строительного искусства: сейсмостойкий деревянный каркас, крытая терраса, ниши в стенах домов для постельных принадлежностей, посуды и другой утвари.

Мужская и женская одежда узбеков состояла из рубахи, штанов с широким шагом и халата (стёганого на вате или просто на подкладке). Халат подпоясывали кушаком (или сложенным платком) или носили свободным. С конца 19 – начала 20 века распространилась верхняя одежда в талию – камзол. Головные уборы у мужчин – тюбетейки, войлочные колпаки, чалмы, меховые шапки, у женщин – платки. Выходя из дому, женщины (в городах) набрасывали на голову накидку – паранджу, закрывали лицо сеткой из конского волоса – чачваном. Девушки и женщины до рождения первого ребёнка заплетали волосы в мелкие косички (до 40), остальные женщины – в две косы. Традиционная обувь – кожаные сапожки на мягкой подошве, на которые надевались кожаные, позднее – резиновые калоши.

В одежде узбеков ныне можно проследить все стадии развития её форм за последнее столетие – от глубоко традиционной, состоящей из рубахи и халата свободного туникообразного покроя (без шва на плечах) и штанов с широким шагом, до костюма современных европейских модных фасонов. Наряду с распространением европейских стандартов прослеживается и другой процесс – стирание локальных различий и сложение общенациональных форм (например, мужской прямоспинный халат и чёрная тюбетейка с белым узором, женское платье на короткой кокетке, со сборами на груди и спине, отложным воротником, нередко сочетающееся с шароварами). Давно вышли из употребления паранджа и чачван. Ныне основной головной убор женщин – платок.

Пища узбеков состоит из растительных, молочных и мясных продуктов. Важное место в питании занимает хлеб, выпекаемый из пшеничной муки в виде лепёшек. Распространены и готовые хлебные изделия. Ассортимент блюд отличается разнообразием. Такие кушанья, как лапша, супы и каши из риса и бобовых, приправляют растительным или коровьим маслом, квашеным молоком, красным перцем и различными травами. Излюбленное блюдо – плов. Большое место в питании занимают овощи, фрукты, виноград, арбузы, дыни. Главный напиток – чай, чаще зелёный. Национальный колорит сохраняют посуда и застольный этикет.

Семейные обряды сохраняют национальную специфику. Однако многие из них потеряли своё былое магическое значение и совершаются ныне лишь с развлекательной целью или вовсе исчезли и на их месте возникли и закрепились новые (например, ежегодное празднование дня рождения, торжественная регистрация брака и др.). Высокого развития достигли традиционные виды народного искусства (вышивка, гончарство, чеканка и гравировка медной посуды, резьба и роспись по дереву и ганчу, резьба по камню и др.), сохранившие свою самобытность в отдельных историко-культурных областях (Хорезм, Фергана и др.). Процветает устное народное творчество (эпос, дастаны, разнообразные песни и сказки). Популярны народные театр и цирк – выступления острословов, кукольников, канатоходцев. Развивается профессиональная культура.

Б.Х. Кармышева

ВОПРОСЫ ЭТНОГЕНЕЗА УЗБЕКСКОГО НАРОДА

Среди исследователей существует концепция, согласно которой история узбекского народа начинается с XVI в. в связи с миграцией кочевых узбеков Дашти-Кыпчака в Среднюю Азию. Эта точка зрения отстаивается даже в такой серьёзной работе, как «Этнический атлас Узбекистана» (Ташкент, 2002).

Однако уже А.Ю.Якубовский заметил, что: «кочевники-узбеки застали если не на всей территории современного Узбекистана, то во всяком случае на огромной её части густое тюркоязычное, т.е. тюркское и тюркизированное население, которое долго жило здесь культурной жизнью и складывалось в процессе слияния с другими, более древними народами, жившими здесь со времён глубокой древности. Кочевники-узбеки вошли в тюркоязычное население лишь как слагаемое, передав ему своё имя» (Якубовский А.Ю., 1941, стр. 3).

В советское время эта проблема изучалась рядом учёных, исходным тезисом при этом считалось неправомерность признания языка в качестве единственного индикатора пределов этнической истории народа (Гафуров Б.Г. 1989, стр. 289). Однако современные узбекские учёные руководствуются мнением, что язык – один из главных критериев при определении национальной идентичности того или иного народа (см. Камолиддин Ш.С.). Так, узбекские специалисты (Камолиддин Ш., Аскаров А.) не один год пытаются обосновать наличие значительного автохтонного тюркоязычного субстрата в составе доиндоевропейского населения Средней Азии.

Однако наука пока не располагает достаточным материалом, чтобы выявить действительно значительный тюркоязычный этнос среди оседлого и городского доиндоевропейского населения Средней Азии в качестве первого тюркоязычного компонента, участвовавшего в процессе этногенеза узбекского народа. Действительно, трудно определить, на каком языке говорили первые переселенцы с Северного Ирака – основатели Чакмаклы-Джейтунской культуры, которые загадочно появились в VI тыс. до н.э. и так же загадочно исчезли. Среди учёных всё больше поддержки находит мнение, что это и есть праалтайцы, предки современных алтайских народов, которые из своего первоначального местообитания где-то на территории Передней Азии сначала перекочевали в Среднюю Азию, затем двинулись дальше на Восток. Это косвенно подтверждает и ареал расселения племён культуры Анау, существовавшую немного позже Чакмаклы-Джейтунской. Исходя из этих соображений, мы склонны излагать этот процесс в следующем порядке.

Для последовательной трактовки проблемы необходимо исходить из следующих предпосылок. Узбеки, как и другие народы Средней Азии, недавно сформированы как нация, но это не единый этнос с общими культурными достояниями, элементами быта и т.д. Это связано со специфическими историческими факторами, которые в свою очередь исходят из географического месторасположения Узбекистана и Средней Азии вообще.

Средняя Азия – настоящие ворота, своеобразный фильтр между Дальним Востоком, а также кочевым миром Севера и так называемым «цивилизованным» Западом (начиная Передней Азией и кончая Центральной Европой). В течение 8-9 тысячелетий через Среднюю Азию проходили десятки племён и народов с востока на запад, с севера на юг и обратно. На протяжении всей истории Среднюю Азию оккупировало огромное количество завоевателей, причём сопровождалось это массовым кровопролитием и истреблением целых народов, уничтожением культурных ценностей и ассимиляцией в обоих направлениях. Это обуславливает скудность письменных данных, не сохранение множества свидетельств некогда великого прошлого, а как результат – сравнительную малоизученность истории, а также сложность этногенетических процессов среднеазиатского междуречья. Этносами, оказавшими самое большое влияние на этно- и глоттоисторию Средней Азии, оказались тюркские и иранские племена и народности.

Трудно судить про древнейшее население Средней Азии. Выше мы говорили про трудности, возникающие в связи с идентификацией носителей культур археологических комплексов Южной Туркмении. Ещё в советское время ряд учёных, в том числе С.П.Толстов, Б.А.Литвинский, В.М.Массон высказывали гипотезу о том, что территория распространения прото-дравидского языка, на котором, очевидно, говорили носители Хараппской культуры, охватывало в IV – начале II тыс. до н.э. значительную часть Средней Азии, смыкаясь в Иране с ареалом эламских племён. Эту гипотезу косвенно подтверждает предполагаемое родство эламского языка с дравидскими, наличие дравидской по языку этнической группы брагуи (брауи) в Северном Белуджистане много севернее основной части дравидов, а также археологические данные, в частности сравнительно недавно обнаруженная французскими археологами в южном побережье Амударьи поселение Шортукай, где была расположена фактория хараппцев (см. Lyonnet B., 1977), находки из поселений Южной Туркмении, подтверждающие экономические сношения среднеазиатских народов с хараппцами, например, две печати хараппского типа из Алтын-депе, изделия из слоновой кости и т.д. и т.п. Неоднократно высказывалось также мнения насчёт наличия пратохарских, семитических и даже тюркских племён среди доиндоевропейского субстрата Средней Азии. И вот в III-II тыс. до н.э. на этой территории появляются и очень быстро оседают так называемые арийцы – индоиранские племена, которые сыграли несравненную роль также в этногенезе узбекского народа наряду с другими народностями Средней Азии.

Про генезис и расселение арийцев существует океан литературы. Предположения, теории и гипотезы точно также разнообразны. Согласно наиболее распространённому положению, первоначально индоиранские племена жили где-то в областях около Чёрного Моря, затем в Средней Азии и соседних районах, с этих территорий одна группа перекочевала в Индию, другая проникла в Переднюю Азию, где около II тыс. до н.э. отмечены первые следы индоевропейской культуры и языка. Через Среднюю Азию также иранцы попали в Западный Иран (см. В.Гейгер, В.В.Бартольд, А.Кристенсен, Э.Бенвенист, Эд.Мейер, Э.Херцфельд, Дж.Камерон, Г.А.Меликишвили, И.Алиев, Р.Фрай, И.М.Оранский, И.М.Дьяконов и др.). В советское время обычно считалось, что носители андроновской культуры являются предками индоиранцев (С.П.Толстов, А.М.Мандельштам, Ю.А.Заднепровский, А.Н.Бернштам и др.). Некоторые исследователи, однако, полагали, что индоиранскими являлись культуры бронзовой эпохи Южной Туркмении (В.М.Массон, И.М.Дьяконов). нередко также «вели» индоиранцев через Волгу и более северный районы России и Восточной Европы.

Среди некоторых западноевропейский учёных распространена точка зрения, что индоиранцы попали в Иран не из Средней Азии, а через Кавказ (Г.Хюсинг, Ф.Кениг, Р.Гиршман). Высказывалось также мнение, согласно которой иранцы, пришедшие в Иран и Среднюю Азию через Кавказ, уже отсюда проникли в Южное Приуралье (Ф.Альтхайм, К.Йеттмар). Однако археологические открытия, выявленные на территории Туркмении за последние тридцать лет со стороны В.Сарианиди, в частности, изучение БМАК (Бактрийско-Маргианского археологического комплекса) – так называемой Маргианской цивилизации в корне изменила взгляды на происхождение индоевропейских народов. Что бы там ни было, то, что мы знаем про племена и народности Средней Азии в I тыс. до н.э., позволяют уверенно идентифицировать их как иранцев. Из последних публикаций для подробного изучения проблемы см. Гордон Чайлд. «Арийцы. Основатели европейской цивилизации»: Центрполиграф; Москва; 2005.

Первое наложение на иранскую основу среднеазиатского населения неиранского, прототюркского суперстрата можно связать с миграцией центральноазиатских племён в конце II – первой половине I тыс. до н.э., которое сопровождалось распространением далеко на запад некоторых дальневосточных элементов культуры. Это явление отразилось в Авесте в виде сказаний о борьбе арийцев против так называемых туранцев – кочевых племён севера с резко отрицательной характеристикой, противопоставляемых благочестивым арийским героям. Поскольку это утверждение далеко небесспорно и, следовательно, требует детального научного исследования, мы не будем останавливаться в подробностях и ограничимся констатацией факта, что местный иранский элемент в конечном итоге возобладал хотя бы на территории городских цивилизаций.

Интенсивное передвижение кочевых племён Северо-Восточной и Центральной Азии начинается около рубежа н.э. и продолжается, то ослабевая, то вновь усиливаясь, на протяжении ряда последующих веков (Гафуров Б. 1989, стр. 289). Это, в первую очередь, племена юэчжи, вытесненные гуннами из Центральной Азии и достигшие Греко-Бактрии, и эфталиты, через пятьсот с лишним лет после юэчжей проделавшие тот самый путь. Проблема этнической принадлежности этих народностей не решена до сих пор и вызывает споры в кругу учёных. В последнее десятилетие усиливается тенденция связывать их с тюркоязычными народами Центральной Азии (см. Азамат Зия, Насимхон Рахмонов).

Однако наличие значительного тюркоязычного населения в южных районах Средней Азии с устойчивыми традициями градостроительной культуры, где они стали принимать заметное участие в этногенезе узбекского народа, мы можем отметить только в VI в.н.э., когда войска тюркского каганата вторглись на территорию Среднеазиатского междуречья и Хорасана, а за ними последовало массовое переселение на эти территории тюркоязычных племён. Подробнее об этом см. работу Ш.Камолиддина «Культура оседлых тюрков Средней Азии», которую можно найти по адресу http://www.eurasica.ru/ar>ticlesuzbeks/shskamolidd>in_kultura_osedlyh_tyurkov_sredney_azii/1/.

Тюркоязычное население Средней Азии, особенно Тохаристана, Ферганы, Согда и Чача, интенсивно росло. Например, китайский путешественник Хой Чао, прошедший через Среднюю Азию в 726-727-гг., отмечает наличие большого количества тюркоязычного населения в Тохаристане. Или же в письме дипломата Фатуфарна, посланного правителем Панча (современный Пенджикент) Диваштичем в Чач, говорится про тудуна – правителя Чача, имя которого, согласно китайским источникам, Мохэду-тутунь (Багатур-тудун(?)), а также упоминается ферганский тутук – уполномоченное лицо ферганского ихшида. Про огромное количество мелких правителей тюркского происхождения доарабской Средней Азии мы узнаём из арабских источников – например, правитель Хутталяна ас-Сабаль, его имя идентично китайской транскрипции тюркского имени Шаболо (Marquart J., 1901, S. 69.), Бидун Бухархудат – правитель Бухары, правитель Ферганы Арслан Тархан (739-г.), возможно, тюрками были правитель Ходжента Алутар (около 720-г.) и его современник – один из предводителей антиарабского восстания пенджикентцев Карзандж, и многие другие, среди них три царицы – правительница Тохаристана Фатух-хатун, царица Бухары Хутак-хатун (жена Бухархудата Бидуна), супруга тюркского кагана Кабадж-хатун (об этом см. статью Ш.Камолиддина «Хатун – правящие женщины в древнетюркском обществе», журнал «Мозий садоси», вып. 4(24), 2004).

В Семиречье и Восточном Туркестане тюркские племена издавна жили вместе с согдийцами и другими народами, и в конечном итоге тюркская речь преобладала. Так, Махмуд Кашгари сообщает, что население Семиречья, в частности Баласагуна, Тараза, Исфиджаба, говорило и по-тюркски, и по-согдийски.

Важную роль в Саманидском государстве играли тюркские хаджибы. Они занимали важные посты в администрации и армии государства. Один из таких хаджибов – Сабуктегин стал основателем династии Газневидов, сыгравшую важную роль в истории Средней Азии, Ирана и Индии.

Затем последовали волны тюркских переселенцев – сначала Огузы, под начальством сельджукидов сделавшие огромный маршрут от Приаралья до Малой Азии, потом различные тюркские племена – уйгуры, карлуки, ягма, чигили, тюргеши, аргу и др., объединённые под эгидой так называемый Караханидов.

Есть основания полагать, что первооснова тюркоязычного узбекского народа сложилась в южной части Средней Азии уже в VII-VIII вв. Во всяком случае, в эпоху Караханидов диалект северо-восточных районов серьёзно отличалась от более южных говоров. Диалект тюрского населения караханидского государства, характеризирующаяся  как карлукско-уйгурский, имеет ряд фонетических, морфологических и лексико-грамматических особенностей, зафиксированных в таких памятниках, как «Кутадгу Билиг» Юсуфа Хас Хаджиба и «Диван ул-лугатит-тюрк» Махмуда Кашгарского. Другой тип письменных памятников составляет «Тафсир» – перевод на тюркский язык Корана и комментарии к нему, который написан на предполагаемом южном диалекте. Язык памятника менее архаичен, чем язык «Кутадгу Билиг», но Бартольд, основываясь на ряде положений, считал, что «Тафсир» составлен раньше поэмы Хас Хаджиба, во-второй половине X в. (В.В.Бартольд, 1964).

Примерно в то же время распространение получает предвестник таджикского языка – так называемый дари, который немного позднее стал литературным и государственным. Местное население очень быстро принимало западноиранский дарийский язык. Так, в Мерве найдены персидские надписи, датированные VII-VIII вв. Путешественник Хой Чао писал про особый, «тохаристанский» язык, отличный от тюркского и «местного». Возможно, образование узбекского и таджикского народа шли параллельно, а не последовательно, как считают некоторые исследователи, в частности, Б.Гафуров (1989). Поэтому узбеки и таджики имеют сходную внешность – брахицефальный расовый тип Среднеазиатского междуречья большой европеоидной расы (иначе памиро-ферганский подвид), а также практически идентичный быт и культуру. После арабских завоеваний создались неблагоприятные условия для дальнейшего развития восточноиранских языков, практиковавшихся на территории Средней Азии. Например, про хорезмийский язык мы знаем вплоть до XIII-XIV вв. Как известно, великий учёный Бируни, а также личный секретарь Хорезмшаха Джелалиддина, автор популярной книги «Сират ас-Султан» Мухаммед ан-Насави были хорезмийцами. Но уже во времена Хорезмшаха Текеша (1172-1200) подавляющее большинство населения Хорезма говорили по тюркски, а также на дари. Плано Карпини, посетивший Хорезм в 40-гг. XIII в. особо отмечает, что в Хорезме говорят «по-комански».

Итак, в XI-XII вв. тюркский субстрат составлял значительный пласт населения Средней Азии. Стоит отметить следующие фазы наводнения тюркских племён на территорию современного Узбекистана:

Нашествие монголов в 1218-1224-гг., в связи с чем огромное количество тюркских племён и народов переселилось в Маверауннахр и Хоросан. Монголоязычные племена, также мигрировавшие в Маверауннахр и Дашти-Кыпчак, постепенно отюречелись. Начиная с этого момента тюркский язык стал преобладающим в этих областях, широкое распространение получил так называемый чагатайский – староузбекский литературный язык.

Характерно, что основная часть политических и культурных деятелей XIV-XV вв. являются именно потомками пришлых тюркских и отюреченных монгольских племён, городское тюркско- и ираноязычное население же в общественной жизни практически не участвовало. Их источники обычно называют «сартами», очевидно, что между тюркоязычными и ираноязычными «сартами» серьёзной разницы (кроме лингвистической) не было. И это продолжалось вплоть до 1925-г., когда и сарты, наравне с другими компонентами современного узбекского народа, стали «узбеками».

Очень много материала даёт изучение этнографии, антропологии и культуры узбеков. Своеобразный диалект Бухарской области, южной части Самаркандской области, северной части Кашкадарьинской и отдельных районов Сурхандарьинской областей, особенно примыкающим к Северному Афганистану, а также Ташкентской и Наманганской областей Узбекистана позволяет считать, что в древности эти места были густо населены ираноязычными народами. Наоборот, южная часть Кашкадарьинской области, северная часть Самаркандской области и почти вся Сурхандарьинская область населены потомками кочевых тюркских племён – так называемых «элатийа», вероятно, поселившихся тут в связи с вторжением кочевых узбеков в Маверауннахр. Об этом свидетельствуют родовое деление и ярко выраженная монголоидность, не свойственная для оседлых групп узбеков, а также своеобразная культура, имеющая много общего в частности с казахами и другими исторически кочевыми тюркоязычными народами, в отличии от культуры оседлых и европеоидных узбеков, культура которых почти полностью совпадает с культурой Бухарских, Самаркандских, Сурхандарьинских, Наманганских, Пенджикентских, Ходженстких таджиков.

Лингвисты отмечают, что уже в XIV-XV вв. грамматический строй и основной словарный фонд узбекского языка установились приблизительно в том виде, в каком он они представлены ныне (см. Щербак А.М., 1956, стр. 109-110). Причём переселение большого количества тюркоязычных племён (узбеков) в Маверауннахр не сыграло решающую роль в этногенезе узбекского народа.

Стоит заметить, что при современном состоянии глобализации и восстановления общих культурных и исторических ценностей народов Средней Азии всё более укрепляется тенденция, согласно которой все без исключения народы региона являются равноправными обладателями истории нашей общей Родины. Все народы региона – таджики, узбеки, кыргызы, казахи, туркмены, каракалпаки и другие более мелкие народы являются потомками древнейших племён и народностей Средней Азии, таким образом вобрали их культуру и мировосприятие. Так что глобальная история Средней Азии является гордостью не отдельной, определённой нации, а достоянием всех братских народов региона.

Источник http://www.eurasica.ru/ar>ticlesuzbeks/