|
 | |  |
 | Главная » 2010 » Июнь » 22 » Счастье за 7 дней
|
Он не похож на ее покойного мужа.-Название: Счастье за 7 дней
Авторы: Даниэль & Lycx
(пролог – Небо в глазах ангела, Itory, _EneRgiChnAy@_, luRva)
Бета: Saionary
Жанр: романс, юмор, ангст
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Предупреждение: написано в ходе камерной игры на дневе Небо в глазах ангела "Продолжи историю" [раунд #1] ветка №1
Саммари: Все началось с похорон бабушки. Именно тогда Лал принял решение добиться любви своего брата во что бы то ни стало. А потом были интриги, деньги и соперник!
Пролог
В их мире сменить пол проще, чем выпить обезболивающее и дождаться, когда утихнут менструальные боли. Всего лишь одна таблетка. Тела, рожденные после генореволюции, давно привыкли к такому обороту дел. Говорят, с каждым годом рождается все больше людей, не нуждающихся для этого в таблетках. О прошлом помнят лишь единицы, как когда-то помнили о Второй Мировой Войне в её шестидесятипятилетнюю годовщину.
И на фоне этого, одной из основообразующих идей современной философии мира становится теория Рурович-Фуадье. Любви нет, утверждают они - не женщины и не мужчины. Когда-то первыми ласточками их теории были предложения рассматривать любовь лишь как набор химических реакций, происходящих в наших телах, в случае не более чем удачного стечения обстоятельств. Тогда же, в начале двадцать первого, еще хватало ума называть это утверждение циничным. Сейчас этого уже нет. Наука движется вперед. Прогресс не стоит на месте. Но умы скудеют. Никто не хочет загадывать, но что это, если не первые признаки падения? Вряд ли кто-то на это сможет ответить. Вряд ли найдется тот, кто хотя бы задумается.
И в тоже время в этом мире все еще рождаются дети. И им, как в далеком двадцать первом, все еще хочется любить.
Любить беззаветно и всепоглощающе, растворяясь в окружающем мире и в одном существе одновременно. Они просто верят в существование души, мечтают, и их сердца пылают пламенем свободы.
Таких людей осталось немного... они бросают вызов всему миру с его техническим прогрессом, запирающим на замок красоту творения, красоту мира, красоту мечты.
Как ее узнать, эту самую любовь? Говорят, что она сумасшедшая, что яркая, прекрасная. А еще, что глупая и непонятная. И что любить - это больно... но вокруг нет никого, кто хоть бы раз по-настоящему ее испытал. Так что же нужно делать, чтобы ее найти? Быть может и искать не нужно? Может быть, она сама придет, когда ее не ждешь?
Но ведь ждешь, и надеешься, и веришь. И думаешь, и мечтаешь. Так как встретить свою половинку, как полюбить?..
«Любовь к другому начинается с любви к себе» - читает Ллионель в старой-престарой книге.
Они только что откопали её в бабушкиных вещах. Там, внизу, под ними, на ветхих досках запыленного пола, местами прогнившего от времени особнячка, - поминки. Бабушка умерла вчера. Говорят, она ни разу так и не попробовала УТСИПП, в просторечье «утси» – универсальную таблетку по смене изначальной половой принадлежности. И это так странно. В их просвещенный век просто немыслимо, что кто-то может быть таким отсталым и жить, словно в джунглях, словно все еще в двадцать первом. Но чем больше странностей, тем интереснее - решает Ллайонал. Он в их паре заводила и всегда ведущий, без сомнений.
- И что с того? – бросает он через плечо, вдохновенно роясь в ящиках какого-то комода, пропахшего нафталином и старой одеждой. – Я вот себя люблю, - отфыркиваясь от пыли, как электронный чудо-пес – одна из новинок рынка игрушек, пыхтит он. - Это ведь не значит, что если я обращу внимание на кого-то другого – это тоже будет считаться любовью.
- А почему нет? – отвлекшись от книги, интересуется Ллионель.
Ему хотелось бы почитать её в более спокойной обстановке. Где-нибудь, где не будет старшего брата. И пусть, что тот старше номинально, это ничего не меняет. С книгой хочется уединиться. Почему-то появляется ощущение, что только наедине она согласится поделиться с ним всеми глубинами спрятанных в ней тайн.
- Потому что я, к примеру, постоянно обращаю внимание на тебя. Приглядываю, всегда рядом, короче. Но ты мой брат. Разве это любовь?
- Наверное, нет. Ведь мы не делаем всего того, что сейчас крутят по окозору в синглах про влюбленных, - Ллионель поднял голову и посмотрел на своего неугомонного брата, который никак не мог успокоиться, расхаживая по пыльному чердаку и выискивая новые интересности.
- Не знаю, не знаю... О! Смотри, старье какое! - насмешливо выкрикнул он, вытягивая из-под вороха дырявой одежды потрескавшуюся от времени рамку с фотографией.
Парень моментально переключался с одной темы на другую, и людям, плохо знавшим эту парочку, было довольно-таки сложно с ними общаться. А на выцветшем фото были запечатлены двое: немолодая улыбающаяся женщина и мужчина, выглядевший на несколько лет старше. Они держались за руки и, казалось, осветили мрачное помещение счастливыми улыбками.
- Это ведь Люсинда, сестра бабули Миннорал! - воскликнул энергичный Ллайонал. - Но кто же второй? Он не похож на ее покойного мужа.
- Я знаю, кто он, - грустно промолвил Ллионель, откинувшись на пол, не особо переживая за чистоту своих вещей - ведь чудо-машинки нового времени не только мгновенно постирают, но еще и высушат да погладят одежду прямо на владельце. - Она рассказывала мне одну сказку, которая, как я понимаю, была правдой.
- Знаю я эту сказку! - пренебрежительно отмахнулся от него брат.
Ллионель осекся, во все глаза глядя на него. Ведь бабуля Люсинда была откровенно только с ним, недолюбливая Ллайонала за его поверхностность и грубость, как она это называла.
- Ты подслушивал? - с подозрением уточнил он.
- А ты думал! - криво ухмыльнулся тот. - Я ведь сказал уже, что присматриваю за тобой. Мало ли что тебе эта старуха могла наговорить.
- Она не старуха, ей было только пятьдесят восемь лет.
- Ну, да. Я и говорю - старуха.
- Не понимаю я тебя.
- А я вот, напротив, очень хорошо тебя понимаю. Наслушался её и раскис. Фигня все это, понял? И сказка эта её про любовь, чтоб её, и все остальное тоже, ясно?
- Нет!
- То есть ты больше веришь ей, а не мне, да? - похоже, слова Ллионеля задели Ллайонала.
- Я верю тому, что подсказывает мне сердце, - вздернув подбородок, заявил его брат, начитавшийся старых книг.
Прижал к груди найденный в ветхой рухляди томик и удалился.
Но Ллайонал не собирался закончить разговор вот так. Раз уж они подняли эту тему, стоило покончить с этим раз и навсегда. Время детства и сказок прошло, и Ллионелу пора бы это понять.
Осторожно ступая по скрипучим ступенькам, придерживаясь за стену и стараясь что-то разглядеть в полутьме чердака, Ллионель спускался на жилые этажи, он был так погружен в свои невеселые мысли, что даже не заметил, когда брат подошел к нему сзади и, не церемонясь, схватив за шиворот, потащил обратно. Застигнутый врасплох Ллайоналом и его бесцеремонным поведением, мальчишка просто оцепенел, а, когда, наконец, взял себя в руки и решился дать отпор, он уже стоял перед своим братом, глядя в его спокойные и какие-то холодные глаза. Парень понял, что не может произнести ни слова, таким брата он видел впервые. Первым молчание все же нарушил Ллионель.
- Что ты вообще делаешь, головой тронулся? - возмущенно просипел он, поправляя свою одежду и потирая горло, там, где ворот впивался в кожу. Было больно.
- У меня с головой все в порядке, можешь не волноваться, - едко ответил Ллайонал. - Я вот за тебя волнуюсь, ты на этой своей любви совсем помешался, теперь хоть знаю, кого за это благодарить. Только у меня вопрос, что же ты не ищешь ее, что же ты зарылся в свои пропахшие нафталином книжонки и трепетно с ними обнимаешься, вздыхая то и дело? Неужели это - твоя любовь? Эти желтые станицы? - на последнем слове Ллайонал пинком ноги отбросил в дальний угол книгу, которая так неудачно оказалась у его ног.
- Нет, не моя, - с вызовом глядя на брата, вскинулся Ллионель. - Чужая. Но я люблю её.
- Вот значит как? - зашипел на это его брат. - То есть на всех них, - он мотнул головой в сторону старой книги, - у тебя время есть, а на меня, значит, нету.
- Ты и так занимаешь все мое время с самого рождения, - закричал на него Ллионель и, с силой оттолкнув, в отчаянии воскликнул. - Отвали!
Ллайонал, не ожидавший от него такого, приложился спиной о стену. Глаза наполнились бешенством, но Ллионель уже мчался вниз, отчаянно топоча по старым, рассохшимся ступенькам. На глазах парня вскипели злые слезы. Но в силу траурности события, собравшего всех в этом старом доме, они вовсе не выглядели неуместными, когда он влетел в гостиную, где люди со скорбными лицами провожали их бабушку в последний путь.
Он постарался затеряться среди них. Спрятаться от брата. Но его все равно нашли. Правда, не Ллайонал, а дядя Витор. Он всегда уделял близнецам внимание, стоило ему приехать в гости к их родителям. Возился с ними, дружил. Он был молод, и мальчишки воспринимали его именно как старшего друга.
- Опять повздорили? - шепнул Витор тихо, поймав рассерженного и немного нервного мальчишку за рукав.
- Угу, - недружелюбно буркнул тот.
- Пойдем в сад, - предложил его дядя.
- Зачем?
- Буду тебя утешать.
Как все глупо и смешно. Сидя на полу, Ллайонал смотрел на книгу в дальнем углу, которую он так беспощадно отбросил. После удара о стену несколько страниц вырвались из переплета и теперь одиноко лежали на пыльном полу. Он никогда не был жесток или несправедлив, он умел различать и добро, и зло. Просто в последнее время он многое понял о себе и оказался не готов до конца принять это.
Но Ллайонал не был ни дураком, ни трусом, поэтому он смог честно признаться себе, что любит. До безумия, до нестерпимого желания просто вскрыть себе вены и выпустить эту горячую, словно лава кровь. Чтобы она без остатка вытекла из его тела, а вместе с нею исчезло бы биение сердца. Такого неправильного и непоколебимого. Но его сил не хватает даже на то, чтобы выдавить из себя слезинку, ведь говорят, что со слезами уходит и боль, а он не может отпустить даже ее. В каждой из этих слезинок будут мысли о его брате, и пусть это больно и мучительно, но все же больнее будет все это потерять.
Странно устроены люди: его брат, так восхваляющий любовь, не замечает ее у себя под носом. Несмотря на то, что начитался о ней в своих книжках, он так и не научился дорожить кем-то по-настоящему. Ллайонал знал это лучше других. Его брат просто был не способен любить ни друзей, ни семью, ни брата. Его отношения с окружающими всегда были фальшивыми, и возможно он сам не замечал этого. Он жил по своим книгам, он видел мир через страницы, исписанные черными чернилами, потому Ллайонал старался выводить его из себя, чтобы он хоть иногда проявлял СВОИ, не надуманные чувства. Пусть это был гнев, ненависть, злость, парень готов был принять все, лишь бы это было настоящим.
Но Ллайонал стал замечать, что и сам заигрался, он уже не мог разговаривать с братом спокойно, даже не осознавая, делал все, чтобы его разозлить. С этим пора заканчивать. И у него есть лишь один выход. Он изменится, станет новым человеком, станет тем, кто подарит брату настоящую любовь.
Ллионель
Витор провел меня в сад и усадил на лавочку под большой раскидистой вишней, цветущей сейчас буйным цветом и посылающей вокруг одуряющий запах.
- Что у вас уже случилось? - спросил дядя, присаживаясь рядом и положив руку на мое плечо.
Мне не хотелось признаваться по какому дурацкому поводу поссорился с братом, но и просто молчать было некрасиво. Поэтому тяжело вздохнул и попытался объяснить ссору поверхностно.
- Мы не сошлись взглядами на некоторые вещи, - краснея, пробормотал я.
- На какие? - продолжил допытываться Витор.
- Влияние книг на мою психику, - коротко выдавил из себя и поспешно взмолился. - Дядя, ну не надо об этом!
- Я же просил называть меня по имени, - вздохнул Витор и потрепал по волосам, еще больше их взлохмачивая.
- Да, Витор, - улыбнулся я, довольный, что сумел перевести тему беседы.
- Вот и молодец! - похвалил дядя и крепко обнял, успокаивающе поглаживая по спине, показывая этим, что не забыл, в каком раздрае чувств я нахожусь сейчас.
- Ллионель! - раздался вдруг раздраженный голос.
Рядом с нами стоял Ллайонал и сверлил меня гневным взглядом.
Ллайонал
"Измениться за один день не получится, а Ллионеля я хочу видеть постоянно, каждую минуту рядом. Надо найти и помириться, пока обида не пустила глубокие корни в душе брата», - думал я, спускаясь с чердака и оглядывая гостиную в поисках брата.
По пути меня останавливали, чтобы сказать несколько слов соболезнования. Рядом с кем-то я останавливался, для того, чтобы сделать тоже самое или просто взять за руку, жестом выражая сочувствие. Я обошел всю комнату и остановился у приоткрытой двери, ведущей в сад. Из сада веяло прохладой. Запах недавно распустившихся бело-розовых цветов яблонь и вишни дурманил. Того, кого я искал, здесь, в гостиной, явно не было, и, недолго думая, я вышел в сад насладиться не только ароматом, но и видом прелестных соцветий.
Пройдясь по неухоженным после зимы дорожкам, я вышел к неприметной скамеечке, прятавшейся между кустами бузины, и уже хотел присесть, как услышал недалеко от себя голоса Ллионеля и дяди.
«Надо поприветствовать Витора. Кажется, сегодня я его ещё не видел» - решил я и отправился к ним. Но стоило мне их увидеть, буря разразилась в душе. Эту бурю составляли много негативных чувств, но главными были ревность и гнев.
Они сидели обнявшись. Ллионель положил голову на плечо дяди, а тот гладил его по спине, не то успокаивая, не то даря мимолётную ласку.
- Ллионель, – резко окликнул я брата.
На большее меня не хватило. Как я ни старался, но буря грозилась выйти из-под контроля. Разворачиваясь и уже уходя обратно в дом, сказал:
- Люди не могут ждать, когда вы намилуетесь. Пора.
«Я изменюсь, Лель. Изменюсь, но стану ли я твоим ангелом-хранителем или устрою тебе Ад на земле, будет зависеть только от тебя. Тянуть с выбором я тебе не дам, и решать придётся очень быстро».
Ллионель
Ллайонал был таким злым, что я испуганно вскочил и закусил губу. А Витор только рассмеялся:
- Успокойся, Лель, он просто приревновал. Вот и все.
- Меня к тебе? - удивленно захлопал я глазами, не понимая, с чего бы брату так злиться.
Ведь дядя просто поддерживал меня, ничего такого.
- Ну не знаю, - еще больше развеселился Витор. - Может быть, и меня к тебе!
Отчего-то его слова заставили сердце болезненно сжаться. Мне не хотелось бы, чтобы Лал ревновал Витора, наоборот, я был бы рад, если бы объектом его ревности был именно я. Наверное, это загадочная связь близнецов проявляет себя. Ведь мы с братом самые близкие люди.
- Пойду его успокою, - бросил я и побежал за братом.
- Лал! - окликнул его у самого дома. - Подожди меня, пожалуйста!
Я не знал, что сказать, просто хотел, чтобы он остановился, и все стало бы как раньше. Почему-то я боялся, что из-за нашей ссоры что-то изменится. Конечно, брат бесил меня своим поведением, но я уже привык к нему. И мне будет сложно без его вечных подколок, вызывающих мой гнев и раздражение.
Брат остановился, но не стал оборачиваться. Я подбежал и произнес запыхавшись:
- Лал, ты же знаешь, как я ненавижу все эти мероприятия, мне больно там находиться. Пожалуйста, я не могу быть там с ними. Лал!
Это была правда, и брат об этом знал. Я боялся смерти и всего, что с ней связано. Я не могу придти на похороны: сразу бледнею и норовлю сползти в обморок, поэтому-то и хоронили бабушку без меня. А сейчас все просто общались, говорили друг другу соболезнования и ели приготовленные мамой деликатесы. Ненавижу все это.
- Лал, - еще раз произнес я умоляюще.
Ллайонал
Буря в моей душе утихала, но посмотреть на брата я так и не решился.
«Действительно. Надо бы отправить его домой» - подумал я.
Мы живём вместе с тех пор, как родители оставили нам квартиру и переехали в другой город, поменяв место работы. Теперь в нашем распоряжении есть всё, что желали душа и тело: большая гостиная, кухня со столовой, джакузи, а главное - две спальни. Нет больше надобности делить одну на двоих комнату, ругаться из-за валяющихся везде моих вещей или книг Леля и временами спать в одной постели из-за страха брата к темноте. Хотя сейчас я, наоборот, был бы рад успокаивать его ночью, прижимаясь как можно ближе.
- Ллионель, не надо истерик. Здесь я сам закончу, а ты езжай домой и прими успокоительное.
Я старался говорить спокойно, не расстраивать ещё больше и так чуть не плачущего Леля, но, сделав несколько шагов вперёд и взявшись за створ двери, ляпнул:
- Я очень надеюсь на то, что когда приеду, Витора не будет ни в твоей постели, ни в нашей квартире.
Очень хотелось обернуться и посмотреть какой эффект произвели мои слова, но я сдержался и вошел в дом.
Там я пробыл до темноты: вел с родственниками разговоры ни о чём, отпаивал впечатлительных дам успокоительным и следил за порядком. Под вечер, наконец-то, вежливо всех выпроводил, и, проверив все ли двери закрыты, последним ушел из дома, мечтая о мягкой постели.
В квартиру я ввалился уже за полночь. Спать хотелось до ужаса и, приняв душ, я отправился выполнять свою заветную на данный момент мечту.
Ллионель
- Ллионель, не надо истерик. Здесь я сам закончу, а ты езжай домой и прими успокоительное, - произнес Лал, даже не повернувшись ко мне.
От этого стало так больно, что даже дыхание перехватило на мгновение. Никогда еще брат не был так равнодушен и жесток со мной. И все из-за этой дурацкой книжки?
Хотя нет. Никакая она не дурацкая, это брат у меня придурок! Я обиженно засопел, развернулся и пошлепал к калитке.
- Лель, - окликнул меня Витор. - Ну как, угомонился братец твой?
И как только он нас распознает? Мы ведь совсем-совсем похожи. Даже родители иногда путают, особенно, когда мы стараемся их одурачить. Но дядя всегда точно знает кто перед ним. Говорит, что видит это по глазам. И что такого в моих глазах?
- Нет, - обиженно буркнул я. - Даже не смотрит на меня. Ну и пускай. Я больше не могу тут находиться! Пойду на автобус.
- Давай я тебя подвезу, - тут же предложил Витор. - Не хочу, чтобы ты ездил на общественном транспорте в таком состоянии.
- Спасибо, - согласился я.
Дядя повел меня к своему аэробилю. Он у него новенький, только купил недавно: яркие краски, мягкая кожа сидений, еще пахнущая мастерской, где его собирали вручную. Мне нравится просто сидеть в нем, что уж говорить о парении в воздухе.
- Запрыгивай! - откинул дверцу вверх Витор передо мной.
И я с удовольствием залез в нутро воздушного автомобиля. Какой кайф! Так бы и провел здесь весь день. Внутри салона было темно и прохладно - тонированные стекла и кондиционер хорошо делали свое дело. После душной улицы - просто блаженство.
Когда аэробиль взмыл, я тут же прилип к стеклу, чтобы рассмотреть землю под нами. Обожаю этот вид: мелкие фигурки людей, яркие пятна цветущих деревьев.
- Ты сильно тоскуешь по бабушке? - вдруг спросил Витор.
Я удивленно посмотрел на него и пожал плечами.
- Я не очень хорошо ее знал, она была странной и нелюдимой. Жила в этой глуши, никогда не пробовала "утси", не любила, когда к ней приезжали родственники.
- Да, - хмыкнул дядя. - Она не была классической бабулей из сказок.
Несмотря на то, что Витор родственник нам по другой бабушке, он все равно все знает о ее скверном характере. Все в нашем роду знают о ней, тайком переговариваясь и обсуждая. А уж то, что она умерла... Тут просто прошел всплеск сплетен. Все ждали, когда вскроют завещание. Несмотря на все странности, бабуля была очень богатой. Когда-то давно она вложила деньги в неизвестную фирму. Сейчас - это самая известная марка технологий и информации. Владельцы акций получают огромные суммы денег ежемесячно и живут припеваючи. Правда, бабуля предпочитала все вкладывать в банк, накапливая богатство. И теперь все ждали, кому же достанутся все эти богатства. Зная ее, могу предположить, что все деньги уйдут в какой-нибудь фонд защиты животных, а не родственникам, уж слишком моя бабушка была эксцентричной. Мы с Лалом так вообще ни на что не надеялись. Она словно ненавидела нас, избегая всеми путями даже простого общения с внуками. Так что о деньгах можно было забыть. А ведь они так бы пригодились нам. Конечно, квартиру оставили родители, но еще нужно же чем-то оплачивать счета за энергию и воду, а еще мы не питаемся воздухом. Что уж говорить о таком естественном для молодежи желании, как отдохнуть где-нибудь в клубе или потрястись на танцполе.
Об учебе мы с Лалом даже не думали, просто не хватит средств оплатить весь восьмилетний курс университета. Так что сразу пошли работать после школы. Лал устроился курьером, а я удачно влез барменом в ночной клуб. Теперь хоть прохожу туда бесплатно, да и брата частенько протягиваю через служебный вход. Но все равно свободных денег не так уж много получается. А я мечтаю стать фотографом, мечтаю о дорогом ультрафотике, которым снимать сплошное блаженство. Я пробовал, мне давал его подержать репортер, который приходил к нам в клуб брать интервью у хозяина. Мы с ним даже неплохо так потрепались, и парень оставил мне свою визитку.
- Лель, - позвал дядя.
- А? – я оторвался от мыслей и обнаружил, что мы зависли у входа в нашу с Лалом многоэтажку.
- Приехали, - улыбнулся Витор.
- О, точно! - смутился я. - Задумался.
- Не расстраивайся, - дядя протянул руку и потрепал меня по волосам еще раз. - Все будет хорошо. Вы помиритесь.
- Да уж, - вздохнул я. - Как всегда. Ладно, Витор, спасибо, что подвез. Зайти не хочешь?
Я пригласил его специально, помня какие-то слова брата о нахождении дяди в нашей квартире. Мне хотелось разозлить Лала, так, чтобы он понял, насколько мне было больно ощущать его холодность.
- Я бы с радостью, малыш, - тепло улыбнулся мне Витор. - Но лучше отдохни. Выпей снотворного и поспи. Не стоит тебе много нервничать.
- Ладно, - вздохнул я, смиряясь. - Пока.
Я вышел из аэробиля, еще раз махнул дяде рукой и поднялся в квартиру. Там выпил таблетку и рухнул на кровать, погружаясь в крепкий сон до самого утра.
Ллайонал
Утром меня разбудил пронзительный писк будильника, раздающийся из нашей общей когда-то спальни, которую теперь занимал Лель. Это не просто будильник, а издевательство над нервной системой и ушами. Он встраивается в потолок, и писк на одной ноте расходится по всей комнате равномерными звуковыми волнами. Приобретение родителей, как они считали очень удачное, в годы нашей с Лелем учёбы в школе. Сколько мы не пытались найти его и сломать, но, увы и ах, ничего похожего не обнаружили, только потолок изрядно попортили.
- Когда ты уже соизволишь позвонить родителям и узнать, где этот чёртов будильник спрятан? – с криком, я ворвался в комнату Леля.
Он спал, и будильник ему, похоже, вовсе не мешал. Единственное, что он сделал, услышав меня, - спрятал голову под подушку.
- Ллионель, прибью тебя когда-нибудь, - отнимая подушку и сдергивая одеяло с брата, ворчал я. - Где этот несчастный пульт? Дай, я выключу будильник, и спи себе дальше.
Облазив пустую, без постельных принадлежностей, кровать и, заглянув под неё, я все-таки обнаружил пульт, и выключил будильник. С облегчением вздохнув, отправился готовить себе завтрак и варить так любимый мною кофе. Рассчитывать на присутствие Леля за завтраком не приходилось: у него сегодня выходной, и спать он будет до полудня, а мне скоро на работу, как это не прискорбно.
Пока я собирался и одевался, мой завтрак, поставленный в микроволновку разогреваться, благополучно сгорел и потому был отправлен в мусороперерабатывающий контейнер. Да, готовить я не умею, даже разогреть себе уже что-то готовое не всегда удается. Этим занимается Лель. Любит, а главное - умеет готовить, что меня очень радует. Только кофе варю всегда сам. Здесь я - царь и бог.
Сварив этот чудесный напиток, не торопясь, маленькими глотками выпил его, сполоснул за собой чашечку и перед тем, как отправиться на работу, зашел к Лелю.
- Лель, я ушел на фирму. Вставай, – сказал, раздумывая, а не стянуть ли с него одеяло.
Знаю, что бессмысленно, но это вошло уже в привычку - всегда говорить младшему брату куда ушел и зачем, чтобы не беспокоился понапрасну.
Вышел из дома и отправился на остановку общественного транспорта. До работы и пешком недалеко, но лучше я подъеду на автобусе. Обязанности у меня, конечно, не особенно трудные: сходи туда, отнеси это, но ноги за целый день беготни устают, и, приходя домой, я просто падаю от усталости. Так зачем нагружать себя с самого утра?
Пока ждал, а затем ехал в переполненном транспорте, решил, что, как только приду домой, заставлю Леля облазить всю комнату в поисках проклятого будильника, а сам сразу завалюсь спать.
Ллионель
Проснулся я уже тогда, когда солнце нещадно пекло, и на улице все плавилось от жары. Хорошо в квартире стоит кондиционер, и мне не жарко. А вот бедный Лал носится сейчас, наверное, по городу весь взмокший и потный и, на чем свет стоит, ругает свою проклятую работу. Я так отчетливо представил себе эту картину, что улыбка сама наползла на губы. Все-таки мой брат хороший и я его люблю. А наши ссоры - это пустое. Все пройдет. Он вернется, и все будет как прежде. А я приготовлю к его приходу что-нибудь вкусненькое. Благо мы недавно забили холодильник продуктами на мою зарплату, и теперь не придется тащиться по жаре в супермаркет.
Я быстро умылся, оделся и пошел на кухню готовить. В мойке обнаружилась тарелка с подгоревшими крошками. Это опять заставило меня умиленно улыбаться. Лал, зачем же ты брался? Все равно у тебя не получается. Братишка мой не способен себе даже яичницу поджарить. Я хихикнул и решил сегодня приготовить что-то особенное, нужно же помириться.
Глянув на часы, убедился, что его не будет еще часа два.
Следующий час я провел за любимым делом: нарезал мелко овощи, жарил мясо на шипящей сковороде, мешал в тарелке свой любимый соус, а потом варил его на медленном огне. Просто блаженство!
Когда закончил, то весь перемазался. Усмехнувшись, направился в душ - смывать с себя следы муки и масла, а заодно и освежиться после вчерашнего. Хочется быть свежим и бодрым. В любом случае, я обожаю принимать душ летом. Могу делать это по несколько раз в сутки. Так что, стоя под прохладными струями и намыливая голову, я мурлыкал себе под нос какую-то песенку и вполне был доволен жизнью.
Выйдя из душа в одном полотенце на бедрах, я с блаженством ощущал, как по влажной еще коже скользят капельки воды, срываясь и падая на ковер. Если бы Лал был дома, он бы отругал меня, что я хожу по квартире полуголым, но ведь его нет, так ведь?
Тут раздался звонок в дверь. Не понял. Чего это братишка ключами не откроет? Пришлось идти открывать самому. Но, распахнув дверь, я увидел вовсе не Лала, а Витора.
- Привет, - улыбнулся мне дядя. - Пришел тебя проведать. Как себя чувствуешь?
- Нормально, - улыбнулся я в ответ, предвкушая весело проведенный вечер в его компании. - Проходи.
Мужчина воспользовался моим приглашением и зашел в квартиру, сразу же следуя за запахом из кухни.
- Мммм.... Лель, как вкусно пахнет! Я обожаю, как ты готовишь. Выходи за меня замуж! - весело воскликнул Витор, облизываясь на стоящее на столе мясо.
- Я твой племянник, - рассмеялся я. - Кушай уже, так и быть.
- Так еще лучше! - с энтузиазмом принялся накладывать дядя себе еду на тарелку. - Буду о тебе заботиться вдвойне сильнее.
- Оу, - хихикнул я. - А как же любовь и все такое?
- Лель, - с укоризной посмотрел на меня Витор. - Тебе ли не знать какой ты красивый? Да если ты только пожелаешь, я сразу в тебя влюблюсь.
Вот за это я его и люблю, он постоянно добр ко мне и старается поднять мое настроение комплиментами и шутками.
Витор принялся за еду, а я сообразил, что все еще стою в полотенце. Хмыкнул и решил пойти переодеться. Развернувшись и шагнув к двери, я неожиданно наткнулся на Лала. Он стоял и сверлил дядю откровенно злым взглядом. Да чего это с ним? Какая муха его покусала?
И еще один вопрос меня интересует: как много он успел услышать?
Ллайонал
Я пришел с работы голодный как волк и злой как собака. Зверь, в общем. Войдя в квартиру, споткнулся о чьи-то ботинки, стоящие прямо посередине прихожей, не разбираясь, пнул их в угол, убирая с дороги. Чьи бы они не были, но теперь хозяину придётся лезть под шкаф, доставая их. Из кухни доносились очень аппетитные запахи, и я обрадовался как ребёнок, что первый раз за день нормально поем. Сначала я решил отправиться в ванную сполоснуться после долгого рабочего дня, а затем уже идти есть, но весёлые голоса, раздающиеся из кухни, привлекли моё внимание. Подкорректировав направление движения, я подошел к дверям и остановился, прислушиваясь к разговору. Знаю, что подслушивать нехорошо. Можно узнать о себе много нового и интересного. Чаще всего неприятного, но тема разговора брата с Витором, а, судя по голосу, это был именно он, касалась брака и любви, и это было более чем неприятно.
Немного послушав, как дядя говорит Ллионелю комплименты и откровенно с ним заигрывает, я сделал шаг и встал в дверях, сверля злобным взглядом Витора. Ллионель, не видя меня за своей спиной, тоже сделал шаг, выходя из кухни, и врезался в меня. В моих объятиях оказался обнаженный, если не считать полотенца, брат.
- Позволь узнать, почему ты расхаживаешь по квартире в таком виде? – переводя злой взгляд с Витора на Ллионеля, спросил я.
Ответить он не успел. У Витора зазвонил телефон. Он извинился и достал трубку.
- Я слушаю, - тихо проговорил дядя. – Нет, Тамира. Будь дома. Я сам сейчас приеду.
Тамира – это наша тётка, родная сестра Витора. Живёт она буквально в нескольких кварталах от нас, но, в отличие от своего брата, любви и дружбы к нам не питает. Я бы даже сказал, что она намеренно при любой возможности нас с Ллионелем избегает, поэтому мы видели её всего несколько раз за всю жизнь.
- Что-нибудь случилось? - без участия, так ради вежливости спросил я.
- Нет-нет, всё хорошо, - отворачивая голову и пряча «бегающий» взгляд, сказал Витор. - Мне надо встретиться с сестрой. Ллионель, спасибо за обед, всё было просто великолепно. Проводишь меня?
- По-моему Ллионель идёт одеваться, так что тебя, Витор, провожу я, - с безразличием в голосе сказал и вышел в прихожую.
Наблюдать за метаниями Витора по прихожей и поиском своих ботинок было весело, поэтому, когда я закрыл за ним входную дверь, моё настроение было приподнятое, и, бурча под нос незатейливый мотивчик какой-то песенки, всё-таки отправился в душ.
- Лель. Ты позвонил родителям? – выходя из ванной комнаты громко, чтобы брат услышал меня в своей комнате, прокричал я.
- Ты чего орёшь? – раздался голос Леля рядом со мной.
- Так ты позвонил или нет?
- Ну, понимаешь….- замялся брат.
- Ллионель, – я начал потихоньку переходить на рычание. - Если я завтра, в выходной день, проснусь от этого ужасного будильника, ты …
- Что я? – перебил меня начавший злиться Лель.
- Ты останешься без спальни. Я разнесу её потолок, а заодно и стены, на мелкие кусочки, только бы никогда больше не слышать этот мерзкий звук, - я развернулся и скрылся в своей спальне.
Чёрт! Я опять накричал на Леля. Ну, вот как так можно? Может уехать на несколько дней на природу и там в тишине придти в себя?
Ллионель
Ну вот опять! Лал злится на меня за мой внешний вид, я что виноват, что отвлекся на Витора и не успел одеться? Ладно, черт с ним. Иду переодеваться, пока брат провожает дядю. Ну почему Лал так злится на него? Похоже, ему нужно попить таблеточки, а то нервишки шалят.
Натянув просто джинсы, назло брату не надевая ни майку, ни рубашку, я вышел из комнаты.
- Лель, ты позвонил родителям? - рявкнул он, выходя из ванной.
И незачем так орать! Я и в первый раз прекрасно слышал.
- Так ты позвонил или нет? - еще раз спросил Лал.
Слово за слово и мы опять поругались. Брат развернулся и скрылся в своей комнате, а я стоял, кусал губы и не знал, что сказать в ответ.
Наши отношения портятся с каждым днем, и мне это очень не нравится. Плюнув на все, я пошел к себе в комнату и схватился за телефон.
- Да, сладкий, - ответила мне мама, а я просто скривился от ее тона.
Ну сколько можно? Я же ее просил не называть меня так. Голос как медовая патока - прямо попа слипнется.
- Мам, срочно скажи, где вы спрятали этот дурацкий будильник. Он мешает нам с Лалом.
- Ну, сладенький, мы специально купили его, чтобы ты просыпался. Ты ведь так любишь поваляться в постели, - засюсюкала мама.
- Но я работаю поздно ночью, мне не нужно вставать рано! - отчаянно воскликнул я.
Этот ее тон, да как она может! Только вчера хоронили ее мать, а она уже жизнерадостна до неприличия. Неужели надеется отхватить жирный кусок наследства? Не думаю, что бабуля на это пойдет. Она ненавидела свою дочь, даже не знаю почему. Хотя мама у меня далеко не подарок, я стараюсь поменьше с ней общаться. Ей и дела нет до нас с Лалом, зато для других хочет казаться героиней дня, взрастившей двух сыновей. Тошнит уже от общения с ней. Черт, да из всех родственников мне близки только брат и Витор. С остальными - будто бы попал в клубок змей. Отчим всегда нас игнорировал, и его родители тоже не считали нас за родных. Только Витор относился всегда хорошо. Черт, надо позвонить ему и извиниться за брата.
- Ну ладно, сладкий, - протянула мать обиженным тоном. - Просто введи на пульте цифровую комбинацию 15478, и будильник отключится, но если ты будешь просыпать, то я...
- Спасибо, мам, мне пора, - свернул я ее разглагольствования и отключился.
Быстро отключил надоедливый будильник и улегся с книжкой в кровать. Лал все равно меня игнорирует, так что никто не будет ругать меня, что я читаю в неудобной позе.
Ллайонал
«Уехать. Уехать. Уехать» – одна-единственная мысль билась в моей голове. Но завтра утром оглашение завещания, да и бегство из дома, подальше от Леля, ни к чему хорошему не приведёт. Я запутался в своём отношении к нему. Люблю и опекаю его как старший брат, но почему же тогда малейшее отклонение от нормы в поведении между Ллионелем и Витором приводят меня в бешенство? Почему я, собираясь помириться с Лелем, наладить нормальные отношения между нами, нахожу любую мелочь, чтобы придраться и опять поссориться, вызывая не заслуженные боль и обиду в душе брата.
Надо поговорить с Лелем. Выяснить, почему так получается. Один, сколько бы я не думал, сколько бы ни бился над решением этого вопроса, ответа на него всё равно не найду.
Я вышел из комнаты и нерешительно постучал в дверь спальни Леля. Не получив отклика, тихо открыл её, боясь разбудить брата, если он уже уснул, и вошел в комнату. Лель валялся на кровати и читал очередной любовный роман.
- Лель, почему ты читаешь лёжа? – спросил я, и тут же себя мысленно одёрнул. «Да, вот нашелся ещё один повод поругаться, но надо держать себя в руках».
Лель в испуге вскочил с кровати и спрятал книгу за спину. Я сел на кровать Леля, туда, где он только что лежал и, поглаживая ладонью ещё тёплое от его тела покрывало, не глядя на брата, неуверенно начал говорить.
- Лель, - вздохнув, быстро посмотрел на брата и опять отвернулся. - Я не могу больше так жить. Мы постоянно ругаемся, вернее я постоянно нахожу повод с тобой поругаться, накричать, обидеть. Нам надо либо найти выход из сложившейся ситуации, либо разъехаться, иного выбора я не вижу. Оставить тебя одного я не смогу. Скажи, что я должен сделать, что бы в нашем доме восстановился мир? Измениться? Но я понятия не имею, что ты хочешь видеть во мне? Помоги мне разобраться. Один я не справлюсь. Я запутался в себе.
Ллионель
В дверь постучали, и в мою комнату зашел брат.
- Лель, почему ты читаешь лёжа? – первое, что я услышал.
Инстинктивно вскочил и спрятал книгу за спиной. Ну вот почему он так со мной? Неужели нельзя говорить без всех этих колкостей и гадостей?
Но тут Лал вздохнул и заговорил так, как мне уже давно мечталось. Открыто, без подколок, как с братом.
Когда он замолчал, я присел рядом и взял его руки в свои. На душе стало так хорошо и тепло. Я так давно мечтал об этом, об откровенном разговоре.
- Лал, - улыбнулся я ему. - Просто не отдаляйся от меня. Ты с каждым днем становишься все дальше и дальше. А я так боюсь тебя потерять. Давай будем говорить друг другу все, как и раньше, хорошо?
Не выдержав, я подался вперед и обнял ег
|
|
Категория: Новости |
Просмотров: 589 |
Добавил: fronstion
| Рейтинг: 0.0/0 |
|  |
 | |  |
|
|
|